Название: «Падение»
Автор: gaarik
Бета: моя совесть
Персонажи: Орихиме, Улькиорра, Айзен, Гин
Пейринг: Улькиорра/Орихиме
Рейтинг: PG-13
Жанр: drama
Размер: как всегда, драббель
Статус: завершён
Фендом: Bleach
Дисклеймер: отказ от прав
Предупреждение: страх, удержание, возможно, насилие над психикой Химе в т.ч.
Примечание: предполагалось как сиквел к «Почему ты?», но возможно, что вылилось в самостоятельный драббл.
Размещение: лучше предупредите, а не то...
От автора: эхх, знал бы кто, как тяжело мне было это писать, после того как я прониклась к Гину нежными чувствами...
Гоменэ, хентайчика не вышло...

читать дальше
Она не помнит, когда это началось. Странное, непередаваемое, безудержное влечение к нему. Не тогда ли, когда он впервые дал понять, что она небезразлична ему? И не тогда ли, после той ночи, когда они были так близки, как она ещё ни с кем никогда не была? После той ночи, когда он заставил её взглянуть на него по-другому, иначе. Не как на безликого стражника, слепо следующего указаниям. А как на существо, способное если не любить, то хотя бы чувствовать и хотеть, имея свои, личные мотивы и желания. Свои цели, отличные от поставленных задач Владыки. Но именно после этого её стали всё чаще вызывать к Айзену для долгих разговоров. Она не знала, что именно им было нужно, и старалась на все вопросы отвечать сдержанно. И тогда же в её жизни появился ещё один кошмар в лице Гина, визиты к которому превратились в настоящую пытку, потому что он спрашивал о том, на что она не знала ответа. Или знала, но не могла или не хотела отвечать.
- Иноэ-сан, - вкрадчивый голос у самого уха, и Орихиме вздрагивает, словно её ударило током. Шинигами стоит рядом, так близко, что её дыхание чуть колеблет его хаори. – Ты не хочешь говорить со мной?
Отвернуться, лишь бы не видеть это лицо, прищуренные глаза, растянутые в фальшивой улыбке тонкие губы.
- Иноэ-сан, ты хочешь быть спасённой?
«Закрой глаза, Орихиме, не смотри на него. Главное – не смотреть». Длинные пальцы цепко хватают за подбородок, заставляя вздёрнуть голову и открыть глаза. Через силу выдавить в хитрое лицо:
- Да.
Ичимару улыбается, совсем чуть-чуть приоткрывая веки.
- И тогда, ты хочешь умереть?
- Нет. – К чему эти вопросы? Чего он хочет этим добиться?
Она закрывает глаза. Утешает только одно – когда она выйдет из зала, он будет ждать её у дверей. И всё, что ей нужно – это вытерпеть допрос. Чтобы, когда она, наконец, покинет своего мучителя и закроет за собой дверь, увидеть его бесстрастные глаза и окунуться в их леденящую зелень. И потом они будут идти до её комнаты, сплетя пальцы, и тогда, возможно, он позволит ей забыться в его объятиях, когда они останутся наедине друг с другом. Она ловила себя на мысли, что таким образом он поддерживает в ней волю к жизни – не давая сломаться и упасть под постоянным гнётом шинигами. Но сегодня всё, казалось, обернулось против неё – Ичимару и не думал отпускать пленницу, с каким-то, почти садистским любопытством вынуждая её испытывать это снова и снова. Бесконечная, бессмысленная пытка – он же от неё ничего не добьётся, и всё равно давит. И время словно остановилось и давит своей неторопливостью, тягуче, по каплям падая в узкое горло песочных часов, постоянно оттягивая её ожидание. И Гин, похоже, знает об этом – поэтому и ходит кругами, как акула вокруг своей жертвы. Играется. И снова, приторно-сладкий голос звучит совсем рядом, когда Ичимару подходит совсем близко.
- Ты хочешь быть спасённой?
- Да.
- И умереть?
- Нет.
- Видишь ли, Иноэ-сан, если ты хочешь, чтобы тебя спасли, нужно быть готовой умереть. – Гин откровенно наслаждается реакцией на свои слова, наблюдая, как расширяются от страха её зрачки.
- Почему? – Проклятье, ну кто её дёрнул за язык спросить это?!
- Почему? – Повторяет он, скользя пальцами по её запястью, и отвращение от этого прикосновения подступает к горлу мерзким комком. – А ты разве не знаешь? Потому что, - голос опускается до хриплого шёпота, - если они придут, то ты умрёшь. Или умрут они…. Потому что ты станешь…. – он не договаривает, видя, как у неё уже подкашиваются ноги, - ненужной. Никому.
- Нет….
Шинигами резко отдёргивает руку и шепчет ей на ухо, задевая дыханием щёку:
- Хорошо, Иноэ-сан. На этом мы прервёмся, ты ведь не против?
- Н-нет….
- Чудесно. Тогда, до скорой встречи. – И, развернувшись, блондин неторопливо уходит вглубь залы, оставляя её одну.

Проходит немало времени, прежде чем тихий звук шагов выводит её из оцепенения, и она обращает внимание на вошедшего. Арранкар подходит ближе, берёт её под локоть и почти тащит за собой из зала. Всё так же, в молчании, они доходят до её комнаты. Иноэ неотрывно смотрит в пол, и Кватра с силой сжимает её руку, пальцы впиваются в кожу, оставляя на ней розовые следы от ногтей. Девушка вздрагивает и поднимает взгляд, пустой и невыразительный. Мутный. Он смотрит на неё, смотрит долго, внимательно, и под его пристальным взором она словно бы обесцвечивается, становится блёклой, безжизненной. Не человек – тень. Совсем другая. Пустая оболочка умирающей души. Брови чёрными стрелками сходятся на переносице, когда он делает шаг и неожиданно резко срывается вперёд, практически впечатывая её в стену. Короткий вздох кажется оглушающем в обступившем их безмолвии.
- Смотри на меня. – Как приказ, которому невозможно противиться. – Нет так.
Пленница непонимающе вскидывает голову и застывает – в бесстрастных всегда глазах бушует едва сдерживаемая ярость.
- Улькиорра…
- Молчи, женщина. Молчи и смотри. – «Только на меня».
Он придвигается ближе, своим телом вдавливая её ещё сильнее. Орихиме вскидывает руки в попытке ограничить напор, но её движения слабы и замедленны, и он легко пресекает их, перехватывая запястья. Резко крутанув на месте, так, чтобы она оказалась к нему спиной, он вжимает её в холодный белый камень, заломив руки за спину, и таким образом блокирует все вялые попытки вырваться. Обездвижена. Иноэ морщится и прикусывает губу, но судорожный всхлип всё же слетает в напряжённую тишину комнаты.
- Тебе больно? – Если не волнует ответ, тогда зачем спрашивать?
- Нет.
- Не лги, - произносит Шиффер, слегка выворачивая сустав. Девушка вскрикивает от боли, и, опустив голову, шепчет одними губами:
- Да….
Он отпускает так же внезапно, и, резко развернувшись на каблуках, быстрым шагом выходит из комнаты. Орихиме медленно сползает вниз по стене; её бьёт крупная дрожь. Безжизненная плёнка в глазах исчезает, и сейчас отчётливо видны переполняющие её чувства. Ещё немного – и она не выдерживает… Дерущий горло крик разрезает пустоту, когда она, упав на колени, вздрагивает и бьётся под накатывающими волнами истерики.

Выйдя в коридор, Улькиорра на мгновение замедляет шаг, прислушиваясь к доносящимся из-за двери всхлипам, прежде чем двинуться прочь. Боль. Хорошо, что она ещё её чувствует – значит, у него есть шанс. Шанс вытащить из той ямы, в которую её каждый вечер загоняет Ичимару Гин.

* * *
Она открывает глаза и вновь видит перед собой эти унылые, бесконечно-одинаковые, гулкие и пустые коридоры. Безукоризненно-ровные серые стены, высокие арчатые своды. Тусклое, сочащееся, словно прямо из стен, зеленоватое свечение. Тихие шаги, эхом отдающиеся в каждом углу, шорох хакама при ходьбе. Белая форма с чёрной изнанкой, косые, презрительные взгляды, недобрый шёпот за спиной. «Принцесса пожаловала». Их не волнует, что она всё слышит. Их вообще ничего не волнует. Наверное, не будь Айзена, они бы уже давно перегрызли друг другу глотки, чтобы подняться на следующую ступень. Подло, мерзко. Хриплый, насмешливый голос царапает слух, чужая рука вцепляется в плечо и дёргает, встряхивая, как куклу. Орихиме вздрагивает и поднимает глаза, но всё как в тумане, в котором то и дело появляются и исчезают призрачно-белые тени. Стоит посреди зала, одна, никому не нужная, чужая.
- Гриммджо, - холодный голос прорезает вязкую тишину, и она едва заметно выдыхает – значит, он всё ещё рядом. – Убери руки.
Больно впившиеся пальцы резко разжимаются, когда Шестой, рыча, отдёргивает руку. Иноэ рассеянно думает, что на коже останутся синяки. Слабо ноет от сильного захвата плечо.
- Улькиорра, спасибо, что привёл Орихиме сюда, но я хотел поговорить с ней наедине. – Владыка обводит взглядом свою Эспаду, - можете идти.
«Можете идти». Зачем было приводить её к концу собрания, да ещё и опять выставлять перед всеми, словно новую игрушку. Негромкий голос отвлекает от мыслей.
- Слушаюсь, Айзен-сама. – Арранкар поворачивается, чтобы уйти, и их взгляды пересекаются. Всего на секунду. В его глазах нет ничего, они всё того же тёмно-зелёного цвета, и лишь где-то, на самом дне узких зрачков она видит отражение своего собственного отчаяния. Так хочется сказать, попросить не уходить, но язык не слушается, и он молча проходит мимо. Звук удаляющихся шагов, хлопок двери – и она снова одна, наедине с Ним и своим страхом. Зажмуриться, лишь бы не видеть, как в тёмно-карих, властных глазах плещется едва прикрытая похоть.
- Орихиме, - глубокий мужской голос обволакивает, с лёгкостью проникая в подсознание, где таятся, спрятанные от всех и вся, обрывки воспоминаний. Драгоценные крупицы любви. – Что тебя тревожит? Не бойся, ты можешь рассказать мне всё.
Знание и фальшь так и сквозят в Его голосе, от них не скрыться, не убежать. Это давит на сердце, выворачивая душу наизнанку, сводит судорогой отвращения. Собраться с духом и ответить.
- Ничего такого, Айзен-сама.
- Уверена? – Ласково спрашивает Соуске.
- Да, Айзен-сама. Ничего такого, что потребовало бы Вашего вмешательства.
Шинигами чуть наклоняет голову, скользя взглядом по застывшей у подножия лестницы девушке. Её едва не передёргивает при мысли, что он вот так прямо рассматривает её – такое ощущение, что она стоит перед ним не в одежде, а полностью обнажённой. Гадко, стыдно. А ещё она чувствует, что он явно не удовлетворён увиденным. И не успевает оглянуться, как лёгкое дуновение воздуха за спиной и ленивый голос Владыки подтверждает её самые худшие опасения.
- Гин.
- Как пожелаете, Айзен-тайчо. – Им не нужно говорить ничего вслух. Орихиме обречённо вжимает голову в плечи, когда Соуске неспешно покидает зал, оставляя её наедине с ещё более страшным чудовищем. Нет, она знает, что он ничего ей не сделает, но одно его присутствие рядом уже изрядно треплет нервы. Ичимару любит играть, как играет лиса с мышью, с той только разницей, что в конце её не убивают, когда она уже почти желает смерти. Приторно-ласковый голос пронизывает насквозь, от него никуда не деться, и она почти чувствует, как от его слов по венам начинает растекаться яд. Обжигающим холодом подбирающийся по сосудам к бешено колотящемуся сердцу.
- Ты хочешь быть спасённой?
- Да.
- Ты хочешь умереть?
- Нет….
Одно и то же. Каждый раз, одно и тоже. Он издевается? Разумеется. Вопрос – ответ, вопрос – ответ. Ничто так не выводит из себя, как односложные ответы на подобные вопросы, но Гин только забавляется, глядя, как она пытается противостоять ему и себе, своему страху. Бесконечная, изматывающая, повторяющаяся неотвратимость бесконечности давит на грудь, кажется, ещё немного – и рёбра с треском лопнут, выворачивая её наизнанку, а из горла хлынет освобождённая кровь. Она не знает, сколько проходит времени, пока он кружит вокруг в неясной темноте, и почти сдаётся, но…. Смерть – это слишком легко, и ей не позволят освободиться таким способом.
- Ты хочешь быть спасённой? Ты хочешь умереть? – Снова и снова повторяет мелодичный голос, с такой лёгкостью проникая в самые потаённые уголки сознания, что ей остаётся только удивляться, как это он до сих пор не вытащил из неё душу. Она закрывает и вновь открывает глаза. Бессмысленно. Почти нет сил сопротивляться… почти. Длинные пальцы ложатся на щёку, скользят вниз и, взяв за подбородок, заставляют склонить голову к плечу. Горячий шёпот в самое ухо:
- Ты хочешь быть спасённой?
«Я хочу умереть. Пожалуйста, избавь меня от этого ада».
- А как же Куросаки-кун? – Имя ударяет током, и на мгновение она распахивает глаза. Чтобы наткнуться на кровавый отблеск в глазах своего мучителя. Но рыжий цвет давно потускнел и превратился в чёрный, а вместо карих перед мысленным взором появляются изумрудные глаза. - Нет… не надо.
Гин довольно щурится и, кивнув, продолжает:
- Ты хочешь быть спасённой?
- Нет….
«Помоги мне. Пожалуйста, помоги. Мне нужна твоя поддержка, даже если ты ничего не говоришь и просто стоишь рядом. Мне нужен ты. Но бесполезно – я знаю, что ты холоден и никогда не оттаешь». Жаркое дыхание опаляет губы, а склонившийся над нею шинигами продолжает нашёптывать страшные своей безысходностью слова. Ноги подкашиваются, но чужие руки держат цепко, не давая упасть. «Боже, дай мне сил пережить это…» И ненависть, что поднимается глубоко в душе, отравляя собою всё её существо, подобна парализующему яду.
Скрип двери выводит из оцепенения.
- Прошу прощения, Ичимару-сама, но вас хочет видеть Тоусен-сама.
- Ах, как невовремя! – В ложном сожалении всплёскивает руками блондин, - ничего не поделаешь, придётся отложить до следующего раза. – Лёгкое колебание воздуха – и шинигами уже и след простил.

Нет сил стоять, невозможно дышать, почти нет желания жить.

- Идём. – Иноэ практически ничего не чувствует и не видит, не осознавая, что происходит. Резкая боль ненадолго возвращает в реальность. Опускает взгляд – белые пальцы с чёрными ногтями, с силой впившиеся в кисть, на фоне оттенка её кожи выглядят неестественно жутко. Она почти не помнит, как они оказываются в её комнате, оставив далеко позади её прерванный кошмар.
- Нет…
И тут её вдавливают в стену – сильно, грубо, не давая вырваться. Держит крепко, почти причиняя боль. И именно это заставляет её всё ещё находиться в сознании, на тонкой грани между осознанием и бесчувствием. В его глазах сейчас бушует ничем не скрытое, дикое пламя, когда он одним рывком вжимает её в камень, и тонкие, обычно плотно сжатые губы сейчас приоткрыты.
- Посмотри на меня.
Горячий выдох в лицо.
- Ты хочешь умереть? – С ума сойти! Иноэ начинает смеяться, безудержно, не в силах остановиться. И давится воздухом, когда он затыкает ей рот поцелуем. Жадным, нетерпеливым. Прикусывает нижнюю губу, скользит по ней языком, пробираясь внутрь, в тёплую влажность рта; скол маски впивается в щёку. Прохладные пальцы зарываются в рыжие волосы, когда он одним движением вынуждает девушку откинуть голову назад, чтобы в следующее мгновение с силой провести языком по её шее вниз. Орихиме дрожит и выгибается в его руках, чувствуя, что тает от прикосновений, и зная, что ещё немного — и она не выдержит, сорвётся вместе с ним в пропасть сладкого безумия. Тепло, ещё, сильнее, горячо... Жар, переходящий от него к ней, смешавшееся дыхание, обжигающие, проходящие по телу волны мурашек, близость переплетённых тел. До болезненных всполохов перед глазами, до покалывания на кончиках пальцев, до ощущения, что её сердце бьётся за двоих. Стон, всхлип, вздох... Огонь, пожирающий их изнутри и испепеляющий разум, унося обоих далеко за границы сознания. Больше ничего не нужно, только ты, только рядом со мной... Остальное неважно... Вместе. Сейчас. Всегда...

- Ты хочешь умереть? - Негромко спросил арранкар, когда они лежали рядом, и её голова покоилась на его груди.
- Нет.
- Ты хочешь жить?
- Только с тобой...